Что знал Сталин. Неизвестные страницы биографии.

Признаюсь, не думал никогда, что в один из летних дней начну писать о Сталине...

«Герой» сей в особой аттестации не нуждается, хотя и не является объектом моего почитания или интереса, но по причинам, о которых читатель узнает далее, высказать кое какие соображения о некоторых действиях генералиссимуса представляется необходимым.

Надеюсь, голос мой не утонет в том хоре голосов, что не первый уже год до хрипоты и истерик спорит о личности, вкладе и роли этого человека в отечественной, хотя и не только отечественной, истории.

Я излагаю только факты, часто - мало известные, лишь иногда сопровождая их собственными комментариями.

Дважды в год - 9 мая в День Победы и 22 июня в День памяти и скорби многие из нас вспоминают еще по зову сердца о трагедии Великой войны нашего народа.

И так же из года в год задаются многочисленные вопросы о том, что знал Сталин о приготовлениях к нападению гитлеровской Германии на СССР, и можно ли было избежать ее столь драматического начала?

На последний вопрос, наверное, можно уверенно ответить «да». Хотя история нас и научила, что уроки ее не усваиваются и из них не извлекается никаких выводов на будущее.... Но об этом речь еще впереди.

Кандидат исторических наук, ветеран разведслужбы КГБ СССР Игорь Анатольевич Дамаскин в только что вышедшей книге «Вожди и разведка от Ленина до Путина» (М., 2008), пишет «...попробуем еще раз ответит на вопрос, кто же виноват в том, что война обрушилась на нашу страну столь внезапно. На поверхности, -- подчеркивает Дамаскин, как будто есть и ему известен и другой, -- один ответ: Сталин, который не доверял ни докладам разведки, ни предупреждению Черчилля, ни показаниям перебежчиков. Однако есть один довод в его защиту: он должен был вылавливать сообщения разведки среди сотен других докладываемых ему бумаг....»(с.82).

Я специально привел столь пространную цитату, что бы не согласиться с этим «доводом защиты»: Сталин не «должен был вылавливать сообщения...» -- вся наиболее важная поступающая по линиям разведки и контрразведки информация докладывалась ему наркомом госбезопасности В.Н. Меркуловым...

А вот заботиться о безопасности страны Сталин, как и любой другой руководитель, был просто обязан!

«Виновата ли разведка? - задается вопросом И.А. Дамаскин, и тут же отвечает: «Да, бесспорно».

Мы находимся с Игорем Анатольевичем примерно в одинаковом положении, но только я, в отличие от него, специально изучал историю тех драматических предвоенных лет. Поэтому и не могу согласиться со многими его выводами.

И все далеко не столь «бесспорно», как пытается убедить читателей Дамаскин.

Накануне Великой войны

Поскольку многие факты и обстоятельства, предшествовавшие нападению Германии на Советский Союз вызывают и по сей день немало горячих споров, версий и дискуссий, представляется целесообразным познакомить читателей с некоторыми документами той поры.

Многие из них, помимо приводимых нами далее, заинтересованные читатели могут найти в интереснейших сборниках документов из личного архива И.В.Сталина, раскрывающих как его личное отношение, так и особенности «партийного руководства» ВКП(б) деятельностью органов ОГПУ - НКВД - НКГБ - ГУКР НКО «Смерш» -- МГБ СССР (Лубянка: Сталин и ВЧК - ГПУ - ОГПУ -- НКВД. Январь 1922 - декабрь 1936. (Составители В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова). М., 2003; Лубянка: Сталин и ГУГБ НКВД. 1937 - 1938. (Составители В.Н. Хаустов, В.П. Наумов, Н.С. Плотникова). М., 2004; Сталин и НКВД - НКГБ - ГУКР «Смерш». 1939 - март 1946. (Составители те же). М., 2006; Сталин и МГБ СССР: март 1946 - март 1953. (Составители те же). М., 2007. Интерес представляет также книга Л.А.Наумова «Сталин и НКВД». М., 2007).

Накануне и в годы Великой Отечественной войны Народный комиссариат внутренних дел и Народный комиссариат государственной безопасности (в феврале - июне 1941 г.) СССР призваны были решать многие вопросы обеспечения государственной и национальной безопасности страны.

Важнейшими в их ряду являлось добывание информации о политических и социальных процессах в сопредельных государствах, а также о планах, замыслах и намерениях их политического руководства в отношении нашей страны.

Следует отметить, что ценная оперативная информация, в том числе и о политических и военных планах сопредельных государств, добывалась как разведывательными, так и контрразведывательными подразделениями органов госбезопасности. При этом и контрразведка нередко добывает информацию, которую можно назвать разведывательной. В этом отношении понятия "разведывательная" и "контрразведывательная информация" являются в значительной степени условными, и главным образом указывают на каналы, источники ее получения.

Как писал один из признанных авторитетов в области истории специальных служб профессор Рочестерского университета и ведущий сотрудник Архива национальной безопасности США Джеффри Т. Ричелсон, «события 30-х - начала 40-х годов в Центральной Европе и в Пирл-Харборе наводят на мысль, что разведки ряда крупных держав оказались трагически неспособны справится со своими главными задачами в мирное время. И все же неудачи внешней политики Великобритании, Советского Союза и США, их неспособность прислушаться к предупреждениям проистекали из целого ряда факторов, многие из которых находились вне сферы ведения разведывательных организаций этих держав» (Ричелсон Д. История шпионажа ХХ века. М., 2000, с. 136).

Между тем, уже в начале 30-х годов в недрах ОГПУ шли сложные и весьма противоречивые процессы. Наряду с уходом из органов ОГПУ по разным причинам опытных сотрудников "школы Дзержинского", на смену им приходило молодое пополнение, как не знавшее в должной мере контрразведывательной работы, так и стремившееся добиваться результатов любой ценой, в том числе незаконными методами ведения следствия, фабрикацией уголовных дел. Тем более, что в теории доказательств царствовал постулат А.Я. Вышинского о «признании собственной вины» как «царице доказательств» обвинения.

Первые тревожные симптомы проявились уже в начале 30-х годов. В частности, летом 1931 г., когда в ГПУ Украины были вскрыты факты фальсификаций в процессе проведения "операции "Весна", явно умышленно раздутой. Но эта практика получила поддержку наркома внутренних дел Г.Г. Ягоды. Хотя и встретила сопротивление со стороны заместителя председателя ОГПУ С.А. Мессинга, начальника Административно-организационного управления И.А. Воронцова, начальника Секретно-оперативного управления Я.К. Ольского (все они впоследствии были репрессированы), других руководителей чекистских органов.

Но на совещании в ЦК ВКП(б) в августе 1931 г. Ягоду поддержал Сталин, а по результатам обсуждения было принято решение разогнать "гнилых либералов" в руководстве органов безопасности, чья деятельность якобы вела к "расшатыванию железной чекистской дисциплины и ослаблению бдительности органов ОГПУ".

Вскрытые факты массовых необоснованных репрессий, сопровождавших сплошную коллективизацию, были объявлены "отступлением от правильной судебной политики", а циркуляр наркомата юстиции предписал прокурорским работникам впредь "бороться против ненужного массового привлечения и огульного применения репрессий".

Получив, после образования в июле 1934 г. НКВД, всю полноту власти в свои руки и пользовавшийся доверием Сталина Ягода как провел расстановку преданных ему кадров на ключевые посты, так и принялся насаждать собственные представления о методах чекистской деятельности.

Всего при образовании НКВД штат ГУГБ составлял 1 410 сотрудников, работавших в его центральном аппарате, а возглавляли его первый заместитель наркома Я.С. Агранов, и замнаркома Г.Е. Прокофьев, ранее занимавшие посты заместителей председателя ОГПУ.

Первоначально в ГУГБ НКВД были сформированы отделы:
- Иностранный (ИНО, занимавшийся организацией и ведением разведки за рубежом, в котором работал 81 сотрудник, и который возглавил А.Х. Артузов);
- Особый (255 сотрудников, М.И. Гай);
- Секретно-политический (СПО, 196 сотрудников, Г.А. Молчанов);
- Экономический (ЭКО, 225, Л.Г. Миронов);
- Оперативный ( Оперод, в задачи которого, наряду с охраной высших руководителей партии и государства, входили также осуществление наружного наблюдения, производство арестов, обысков; 293 сотрудника, К.В. Паукер);
- Специальный (шифровальная работа, обеспечение режима секретности в ведомствах, 100, Г.И. Бокий);
- Транспортный (ТО, 153, В.А. Кишкин);
- Учетно-статистический (107, Я.М. Генкин).

Следует особо подчеркнуть тот факт, что никакого Положения о НКВД СССР и его органах на местах принято не было, в связи с чем в правовом отношении его деятельность, а также деятельность подчиненных ему подразделений госбезопасности, не была урегулирована в правовом плане должным образом. А это создавало предпосылки для произвола, беззакония и злоупотреблений властью, что крайне отрицательно сказалось на их деятельности.

Представляется необходимым проанализировать получивший широкое распространение в предыдущие годы пропагандистский тезис о том, что-де «в Советском Союзе в предвоенных годы искусственно раздувалась «шпиономания», насаждалась психология «осажденной крепости».

В этой связи целесообразно проанализировать вопрос о том, насколько обоснованы эти суждения, насколько они реально отражают объективные процессы, имевшие место на европейском континенте в годы, предшествовавшие началу Второй мировой войны.

Следовательно, возникает далеко не праздный на сегодняшний день вопрос о том, насколько выводы советских теоретиков соответствовали выводам их зарубежных коллег. Особенно в связи с начавшимся уже в те годы явно ощущаться «процессом глобализации», то есть усиления взаимосвязи и взаимовлияния государств в системе международных отношений.

Особо подчеркнем тот факт, что как Первая, так и Вторая мировая войны начались, по сути дела, с террористических актов, вызвавших «широкий международный резонанс». В первом случае это было убийство наследника австрийского престола в Сараево, во втором - провокационное нападение группы агентов «Абвера» на радиостанцию в немецком же городке Гляйвице.

В предисловии к опубликованной в Париже в 1937 г. книге «Центр германской секретной службы в Мадриде в 1914 - 1918 гг.», бывший в то время вице-председателем Высшего военного совета Франции генерал Максимилиан Вейган пророчески писал:

«Вероятно, никогда еще столько не говорили о войне, как теперь. В разговорах все сходятся на том, что если бич войны снова поразит Европу, то на этот раз война будет «всеобъемлющей» («тотальной»). Это значит, что в борьбе будут участвовать не только люди, способные носить оружие, но будут мобилизованы и все ресурсы нации, в то время как авиация поставит самые отдаленные районы под угрозу разрушения и смерти».

Напомним, что писалось это еще за полтора года до начала реализации гитлеровских планов по «расширению германского жизненного пространства», но когда уже предчувствие новой большой беды стало постепенно овладевать элитами сопредельных Германии государств.

«Наряду с открытым нападением на врага, - продолжал Вейган, - в широких масштабах развернется и так называемая «другая война» - война секретная и также «всеобъемлющая», в задачу которой войдут деморализация противника, восстановление против него широкого общественного мнения (пропаганда), стремление узнать его планы и намерения (шпионаж), препятствование снабжению (диверсии в тылу)....».

Здесь следует отметить, что Максимилиан Вейган хорошо знал, предмет о котором он говорил, поскольку до этого в течение 5 лет возглавлял французский Генеральный штаб, которому подчинялось знаменитое «2-е бюро» - военная разведка Франции.

А в описываемый период он лично вел переговоры с турецкими властями и представителями антисоветской кавказской послереволюционной эмиграции об организации разведывательно-подрывной работы на территории СССР.

Давая общую оценку работе Ривьера Вейган достаточно прозорливо отмечал, что «подобные книги, разъясняя факты минувшего, дают читателю возможность до некоторой степени проникнуть в тайны будущего».

Уроки и итоги «другой» Мировой войны извлекались и подводились со всех сторон фронтов - в России, Германии, Франции, Великобритании и даже в США, позднее всех вступивших в войну.

И именно поэтому работы зарубежных авторов по вопросам разведки и контрразведки, их роли в современной войне стали издаваться также в СССР:

Представляем эту библиографию в хронологическом порядке:
Стюарт К. Тайны дома КРЮ. Английская пропаганды в мировую войну 1914 - 1918 гг. М - Л., 1928;
Герма К. Тайная война: Записки бывшего начальника тайной полиции, прикомандированной к VI германской армии. М., 1932
Берни А. Разведка на войне. М., 1934
Ринтельн Ф. Воспоминания о секретной войне. М., 1935
Букар Р. За кулисами французской и германской разведок. М., 1935, 1938;
Массар Э. Шпионаж и шпионы в Париже. М., 1936
Вальд Г. На службе шпионажа во время мировой войны (Пер. с немецкого). М., 1937
Ландау Г. Секретная служба в тылу немцев (1914 - 1918). М., Воениздат, 1937, (2-е изд., М., Соцэгиз, 1943)
Лаказ Л. 4 года разведывательной работы (1914 - 1918). М., 1937
Россель И. Разведка и контрразведка. М., 1937
Роуан Р. Разведка и контрразведка. М., 1937
Букар Р. В недрах секретных архивов. М., Воениздат, 1938; 2-е изд. 1943
Вудхолл Э. Разведчики мировой войны. М., Воениздат, 1938 (2-е издание - 1943)
Ньюмен Б. Английский шпион в Германии. М., 1938
Томсон Б. Шпионаж во время войны. М., 1938
Астон Д. Британская контрразведка в мировой войне. М., 1939
Байуотер Г. Морская разведка и шпионаж. Эпизоды из мировой войны. М.-Л., 1939
Ронге М. Разведка и контрразведка. М., 1939
Тохай Ф. Секретный корпус. М., 1940

Помимо этого публиковались и работы отечественных авторов (также в хронологическом порядке):

О методах и приемах иностранных разведывательных органов и их троцкистско-бухаринской агентуры. М., 1937

Хамаден Я. Японский шпионаж. М., 1937

Фашистская разведка (Сборник статей и материалов). Сталинград, Сталинградское областное книжное издательство, 1938

Помимо указанного нами выше, по-видимому, были и иные аналогичные открытые издания, но они не сохранились даже в спецхранах библиотек.

Понятно, что после подписания известного советско-германского договора 1939 г. «О дружбе и границе», прямое упоминание о деятельности немецкого Абвера исчезло из советской печати до поры до времени.

Продолжим однако наш библиографический перечень:

Вотинов А. Японский шпионаж в русско-японскую войну 1904 - 1905 гг. М., 1939.
Савельев Л.Е. Шпионы перед Советским судом (О коварных методах иностранных разведок). М., 1940;
Сейдиметов Д., Шляпников Н. Австро-германская разведка в царской России // Исторический журнал, М., 1938, № 1, СС. 29-40;
Сейдиметов Д., Шляпников Н. Германо-австрийская разведка в царской России. М., Воениздат, 1939;
Минаев В. Коварные методы иностранных разведок. М., 1940;
Минаев В. Разведка и контрразведка Великобритании. М., Воениздат, 1941;
Минаев В. Фашистская разведка и ее гнусные методы. М., ОГИЗ, 1941, 1942;
Минаев В. Разведка и шпионаж на флоте М.-Л., 1941;
Никитинский И., Софинов П. Немецкий шпионаж в России во время войны 1914-1918. М., ОГИЗ, 1942.
Японский шпионаж в царской России. М., 1944.

Разумеется, на последующее восприятие угрозы шпионажа со стороны иностранных спецслужб и предпринимавшиеся в этой связи меры по повышению бдительности населения не могли не влиять политические выступления и директивы И.В.Сталина. Особенно его заключительное слово на мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г.

Тогда вождь призывал «Помнить и никогда не забывать, что пока есть капиталистическое окружение, - будут и вредители, диверсанты, шпионы, террористы, засылаемые в тыл Советского Союза разведывательными органами иностранных государств, помнить об этом и вести борьбу с теми товарищами, которые недооценивают значения факта капиталистического окружения, которые недооценивают силы и значения вредительства» (Сталин И.В. Доклад и Заключительное слово на Пленуме ЦК ВКП(б) 3 - 5 марта 1937 г.. М., 1937, с. 36).

Эта установка «Верховного главнокомандующего» объясняет последовавшую вскоре весьма широкую публикацию в СССР переводных работ иностранных авторов о роли разведки в мировой войне, а также их последующие переиздания в 1942 - 1944 годах.

Однако подобное политико-конъюктурное отношение к работам зарубежных авторов в то время отнюдь не умаляет значения содержащихся в них объективных констатаций фактов, выводов и суждений о роли спецслужб в мирное и военное время.

Тем более, что многие из них впоследствии нашли свое подтверждение в совместной борьбе стран Антигитлеровской коалиции с фашизмом во Второй мировой войне.

В сентябре 1936 г., Г.Г. Ягоду, запустившего маховик массовых репрессий, на посту наркома внутренних дел сменил секретарь ЦК ВКП(б) по кадрам Н.И. Ежов, рассматривавший свой долг в непосредственной и бездумной реализации указаний И.В.Сталина.

Первоочередной своей задачей он поставил "очищение" органов госбезопасности, вследствие чего только за первые три месяца из системы ГУГБ НКВД "за принадлежность и связи с контрреволюционерами, троцкистами, правыми, националистами, за предательство и шпионаж" были изгнаны 1 361 сотрудник, из которых 884 были арестованы.

Так начиналась фальсификация, "демонизация" и мифологизация как истории страны, так и отельных политических фигур прошлого. В частности, так был порожден миф о "железных Ежовых рукавицах" - по имени "сталинского наркома" Н.И. Ежова, впрочем, в скором времени развеянный его преемником на этом посту Л.П. Берией.

Как известно, составной частью этого мифа, его "постановочной частью", являлись фальсифицированные политические процессы 30-х годов. Немалую лепту в нагнетание обстановки политической истерии в стране, раздувание шпиономании, подозрительности и доносительства в то время внесла и пресса.

Следует, на наш взгляд, подчеркнуть то важнейшее обстоятельство, что в связи с репрессиями, анафеме и забвению предавались труды и идеи репрессированных. Это в равной мере касается как трудов академика Н.И. Вавилова, юристов, так и первых советских контрразведчиков - А.Х. Артузова, К.К. Звонарева и других, что не могло не сказаться как на уровне профессиональной подготовки чекистов, так и на результативности и эффективности контрразведывательной и следственной работы в органах безопасности в 30-е -- 50-е годы.

Артузов Артур Христианович (1891 -- 1937), один из руководителей советских органов государственной безопасности, корпусной комиссар (1936).

Выходец из семьи швейцарца итальянского происхождения, переселившегося в Россию. Член РСДРП с 1917 г.. Окончил Петербургский политехнический институт. В 1918 г. участвовал в боях с английскими интервентами под Архангельском. С декабря 1918 г. - особуполномоченный Особого отдела ВЧК, с мая 1919 г. - заместитель начальника Особого отдела. В 1922 - 1927 гг. - начальник Контрразведывательного отдела ГПУ - ОГПУ, в 1927 - 1931 гг. - помощник начальника Секретно-оперативного управления ОГПУ, с августа 1931 по 1935 г. - начальник Иностранного (разведывательного) отдела ОГПУ - НКВД. С 1926 г. читал лекции в Высшей пограничной и Центральной школе ОГПУ. В 1935 - 1937 гг. - заместитель начальника IV (Разведывательного) управления Генерального штаба РККА.

Арестован по ложному обвинению в мае 1937 г., в августе того же года расстрелян «как враг народа». Реабилитирован в 1956 г.

Звонарев Константин Кириллович (Звайгзне Карл Кришьянович) (1892 - 1938), полковник. Член РАСДРП с 1908 г. На военной службе с 1913 г., участник Первой мировой войны. В РККА с 1918 г.. В 1918 - 1920 гг. на командных и военно-политических должностях. В 1920 - 1921 гг. - заместитель начальника Информационного и Оперативного (агентурного) отделов Регистрационного (разведывательного) отдела Полевого штаба РевВоенСовета Республики РСФСР. В 1922 - 1923 гг. военный атташе СССР в Турции. В 1924 - 1927 гг. - помощник начальника Разведывательного отдела, затем - Управления Штаба РККА. В 1933 - гг. начальник кафедры разведки Военной академии им. М.В.Фрунзе. Арестован органами НКВД в ноябре 1937 г., расстрелян в августе 1938 г. Реабилитирован в 1956 г.

Основной удар и вал репрессий в РККА, а также разведке НКО и НКВД пришелся на 1937 - 1939 годы.

Уже доклад наркома Ежова на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) 1937 г. "Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японо-немецко-троцкистских агентов" был призван обосновать получивший официальное признание тезис о "неизбежности обострения классовой борьбы по мере продвижения страны по пути строительства социализма", что дало дополнительный импульс и подвело "теоретический базис" под последующие репрессии. Следует отметить, что впервые этот тезис прозвучал еще на Пленуме ЦК ВКП(б) в июле 1928 г., но в качестве политического лозунга дня он был поставлен именно в марте 1937 г.

Оценивая деятельность Ежова на посту наркома на торжественном собрании по случаю 20-й годовщины образования ВЧК член Политбюро ЦК ВКП(б) А.И. Микоян подчеркивал:

"Т. Ежов создал в НКВД замечательный костяк чекистов, советских разведчиков, изгнав чуждых людей, проникших в НКВД и тормозивших его работу. Т. Ежов сумел проявить заботу об основном костяке работников НКВД - по-большевистски воспитать их в духе Дзержинского, в духе нашей партии, чтобы еще крепче мобилизовать всю армию чекистов".

А об НКВД было сказано "советские разведывательно-карательные органы - один из авангардов нашей партии и нашей революции, поставленный на передовую линию огня для защиты советского народа от всяких и всяческих врагов".

Однако, несмотря на внешний юбилейный антураж, в действительности все было далеко не столь лучезарно.

Конечно, далеко не все чекисты могли и мирились с валом беззакония, творимого в стране.

А через год, в конце своей карьеры, в письме в ЦК ВКП(б) с просьбой об отставке, Ежов дал следующую "самокритичную" оценку своей деятельности: "Вместо того, чтобы учитывать, что заговорщикам из НКВД и связанным с ними иностранным разведкам за десяток лет минимум удалось завербовать не только верхушку ЧК, но и среднее звено, а часто и низовых работников, я успокоился на том, что разгромил верхушку и часть наиболее скомпрометированных работников среднего звена. Многие из вновь выдвинутых, как теперь выясняется, также являются шпионами и заговорщиками".

Начало витку репрессий в органах военной разведки и госбезопасности положило выступление И.В. Сталина 21 мая 1937г. на совещании в НКВД, где он заявил, что "...управление разведки вместе со своим аппаратом попало в руки немцев. Разведсеть надо распустить. Лучше всего - всю".

2 июня по сути та же оценка прозвучала и на Военном Совете наркомата обороны:
«...в области разведки оказались битыми как мальчишки. Разведки нет, настоящей разведки.

Наша разведка по военной линии плоха, слаба, она засорена шпионажем.... Наша разведка по линии ГПУ возглавлялась шпионом Гаем, и внутри чекистской разведки у нас нашлась целая группа хозяев этого дела, работавшая на Германию, на Японию, на Польшу...

Разведка - это та область, где мы впервые за 20 лет потерпели жесточайшее поражение. И вот задача стоит в том, чтобы разведку поставить на ноги. Это наши глаза, это наши уши» («Невольники в руках германского рейхсвера». Речь И.В. Сталина в Наркомате обороны. // Источник. М., 1994, № 3, с. 79).

Гай Мирон Ильич (1898 - 1937), комиссар госбезопасности 2 ранга. В органах ВЧК с 1921 г. С 1932 г. - заместитель, с 1933 г. - начальник Особого отдела, в 1934 - 1937 - начальник 5-го (Особого) отдела ГУГБ. В 1937 г. арестован, осужден «как враг народа» к расстрелу, реабилитирован посмертно.

Разумеется, что подтверждают последующие события, сталинская оценка была далека от действительности, но за этими устрашающими заявлениями последовали многочисленные аресты.

Только в июле 1937 г. последовали аресты 20 сотрудников Разведупра РККА как «врагов народа». С августа по октябрь НКВД были арестованы еще 23 человека, а в ноябре - декабре более 50 руководителей ГРУ были смещены со своих должностей.

И это при том, что Разведуправление НКО СССР в 1937 г. имело в своем штате всего 403 сотрудника (234 из них были военнослужащими, а 169 - гражданскими работниками).

В начале 1940 г. начальник военной разведки И.И. Проскуров докладывал Сталину, что за «последние два года чистки разведорганов от чуждых и враждебных элементов», были арестованы свыше 200 человек, «заменен весь руководящий состав до начальников отделов включительно. ...только из центрального аппарата и подчиненных ему частей отчислено по различным политическим причинам и деловым соображениям 365 человек. Принято вновь 326 человек, абсолютное большинство из которых без разведывательной подготовки».

Как было подсчитано немецким исследователем М.Улем, более половины репрессированных сотрудников военной разведки занимали должности от начальника отделения и выше, а всего были арестованы 33 начальника отделений, 17 зарубежных резидентов, 16 военных атташе, 12 заместителей начальников отделов, 22 начальника отдела, 3 заместителя начальника и 4 начальника разведывательного управления. (Уль М. Чистки среди руководителей НКВД и в ГРУ // Исторические чтения на Лубянке. 2003 год. Власть и органы государственной безопасности. М., 2004, с. 102).

Помимо этого были арестованы и осуждены 5 руководителей Разведывательного управления РККА: С.П.Урицкий (начальник Разведупра с апреля 1935 по июнь 1937 г.), Я.К.Берзин (возглавлял РУ РККА в 1924 - 1935 и 1937 гг.), С.Г.Гендин (сентябрь 1937 - май 1938 г.), А.Г.Орлов (1938-1939), И.И.Проскуров (апрель 1939 - июнь 1940 г.).

Понятно, что эта волна репрессий представляла собой сильнейший удар по системе военной разведки в предвоенный период.

На смену смещенным сотрудникам Разведуправления Генерального штаба РККА пришло молодое поколение офицеров - средний возраст около 35 лет, с академическим образованием за плечами, но без опыта практической оперативной работы.

И это последнее обстоятельство сыграло трагическую роль в судьбе военной разведки и ряда ее заграничных резидентов, о чем мы еще скажем впоследствии.
И тем не менее, начинается работа по восстановлению разведывательных позиций за границей, восстановлению связей со старыми и поиск новых источников информации.

И все же определенная доля правды, как и собственной вины, есть в словах наркома обороны К.Е. Ворошилова на Пленуме ЦК ВКП(б) 28 марта 1940 г.: «Разведки как органа, обслуживающего и снабжающего Генеральный штаб всеми нужными данными о наших соседях и вероятных противниках, их армиях, вооружениях, планах, а во время войны исполняющего роль глаз и ушей нашей армии, у нас нет или почти нет.

Военную разведку, достойную нашей страны и армии, мы обязаны создать во что бы то ни стало и в возможно короткий срок. Необходимо ЦК выделить достаточно квалифицированную группу работников для этой цели» ( Независимое военное обозрение, М., 2007, № 28, 24 августа).

Столь же печальная участь в предвоенные годы постигла и внешнюю разведку НКВД СССР.

Отметим, и то обстоятельство, что поводом и одной из причин начавшихся репрессий в разведке явились как отдельные реальные провалы заграничной агентуры ГРУ и НКВД, так и бегство сотрудников загранрезидентур В.Г. Кривицкого, Н.М. Рейса, А.М. Орлова.

Однако даже эти обстоятельства, существенной сказавшиеся на оперативных возможностях разведки, отнюдь не оправдывают, не могут оправдать вакханалию беззакония и произвола, обрушившуюся на военную разведку и органы госбезопасности СССР.

Помимо этого, вследствие подозрительности И.В. Сталина, так и реальных провалов, в 1937-1938 годах были ликвидированы многие зарубежные резидентуры ГРУ и НКВД.

И прямая ответственность за это лежит на бывшем в 1938 - 1939 гг. начальнике 7 отдела ГУГБ НКВД В.Г. Деканозове, ставшим в ноябре 1940 г. полпредом (послом) СССР в Германии.

Понятно, что вызовы в центр, аресты, увольнения и осуждения сотрудников разведки разрушали тонкий механизм систематического получения информации о процессах в разведываемых странах и планах их руководства, что самым неблагоприятным образом сказалось на работоспособности разведки и получаемой ей разведывательной информацией.

Таким образом, самые сильные удары в предвоенный период советская разведка - и Разведуправление РККА и НКВД СССР, получили отнюдь не со стороны противника. Достаточно сказать, что в 1941 г. в Берлине и Токио в составах резидентур НКВД имелось всего по три оперативных работника, причем некоторые из них даже не владели языком страны пребывания.

«Только читая появившиеся за последние годы «Очерки истории российской внешней разведки», -- писал бывший заместитель ПГУ КГБ СССР генерал-лейтенант Виталий Григорьевич Павлов, -- представляешь весь масштаб уничтожения положительных результатов в создании мощного разведывательного аппарата за рубежом, которые были достигнуты неимоверным трудом многих десятков разведчиков....» (Павлов В.Г. Трагедии советской разведки. М., 2000, с. 338).

В мае 1939 г. внешнюю разведку НКВД - 5 отдел ГУГБ - возглавил 32-летний Павел Михайлович Фитин, к моменту назначения на эту должность прослуживший в разведке лишь 7 месяцев.

Фитин Павел Михайлович (1907 - 1971), генерал лейтенант. В органах внешней разведки НКВД с марта 1938 г. С 1939 по 1945 г. возглавлял разведывательные управления НКВД - НКГБ. В 1946 г. - заместитель уполномоченного МГБ в Германии. В 1947 - 1951 гг. - заместитель начальника УМГБ по Свердловской области, с сентября 1951 г. - министр госбезопасности Казахской ССР. 9 октября 1953 г. уволен в запас.

Выбор Фитина, сделанный лично Сталиным, был связан исключительно со стремлением назначить на столь ответственный пост человека, безусловно не связанного как с «разоблаченными «врагами народа»», так и «скомпрометированного связью», точнее - совместной работой с ними, более опытных сотрудников, таких как П.А.Судоплатов, Н.И.Эйтингон и другими.

Следует однако подчеркнуть, что этот почти случайный выбор одного из 200 направленных в разведку по «партийной разнорядке» новобранцев, оказался чрезвычайно удачным - все годы Великой Отечественной войны П.М.Фитин возглавлял советскую разведку, которая добилась не только немало успехов, но и создала сильные оперативные заделы на будущие годы.

Сам П.М.Фитин в написанных в 1970 г. кратких воспоминаниях, отмечал сложившееся «ненормальное положение в органах государственной безопасности, и в первую очередь в разведке. В 30-х годах сложилась обстановка недоверия и подозрительности ко многим чекистам, главным образом к руководящим работникам, не только центрального аппарата, но и резидентур. Их обвиняли в измене Родине и подвергали репрессиям. В течение 1938 - 1939 годов почти все резиденты за кордоном были отозваны в Москву и многие из них - репрессированы».

Как писал о нем уже цитировавшийся нами В.Г. Павлов, Фитин, «приняв под свое руководство 5-й отдел ГУГБ с наличным составом немногим более 100 человек в Центре и по нескольку сотрудников в большинстве зарубежных резидентур, сумел многое сделать для восстановления нормальной работы внешней разведки за 2 года, оставшиеся до начала войны...».

В середине 1941 г. в центральном аппарате разведки уже работали 695 человек. Благодаря самоотверженной работе сотрудников отдела, внешняя разведка сумела восстановить работоспособный агентурный аппарат в Германии, Италии, Англии, Франции, США, Китае. Всего к этому времени действовали 40 резидентур, в которых работали 242 разведчика, имевшие на связи в общей сложности около 600 различных источников разведывательной информации.

Следует также отметить, что исключительный вклад в восстановление разведывательной работы в Германии внес лично Александр Михайлович Коротков, обеспечивший получение Советским Союзом разведывательной информации из Германии и после начала Великой Отечественной войны.

Коротков Александр Михайлович (1909 - 1961), генерал майор. В ОГПУ с 1928 г., с 1933 г. - сотрудник ИНО. В 1933 - 1938 годах на нелегальной работе в Европе (Франция, Германия). В 1939 г. уволен из разведки без объяснения причины (В действительности она заключалась в отказе вернуться в СССР главного резидента НКВД в Испании А.М. Орлова, под началом которого начиналась работа Короткова во Франции). После личного письма на имя наркома НКВД Л.П.Берии, А.М.Коротков был восстановлен на работе и направлен заместителем резидента в Берлин, где восстановил связи с ценнейшими источниками, составившими ядро берлинской группы «Красной капеллы».

24 июня 1941 г. Коротков лично передал 2 радиопередатчика участникам группы, явившиеся главным каналом получения стратегической информации из Берлина в последующие месяцы.

В 1941 - 1945 гг. Коротков начальник немецкого отдела ПГУ НКВД, в 1946 - 1950 гг. - заместитель начальника ПГУ МГБ СССР. 1954 - 1957 гг. заместитель начальника ПГУ КГБ. С 1957 г. - официальный представитель КГБ при МГБ ГДР. Скоропостижно скончался в Москве 12 августа 1961 г.

И эти созданные разведчиками НКВД-НКГБ резидентуры, в том числе и «берлинская нелегальная резидентура», в которую входили 14 немецких антифашистов, стали составной частью впоследствии знаменитой "Красной капеллы", добывавшей в 1941 -- 1942 годы для советского командования ценнейшую разведывательную информацию.

11 сентября 1941 г. по приказу Сталина было достигнуто «соглашение» о координации загранработы между НКВД и ГРУ, в соответствии с которым действовавшие в Германии и оккупированных ее странах разведгруппы НКВД были переданы Разведывательному управлению НКО.

Приведем один поразительный факт: за рубежом во многих городах Европы ежегодно проводятся памятные мероприятия, посвященные арестам гестапо участников «Красной капеллы». Так наши зарубежные современники чтут подвиг антифашистов, боровшихся от спасения всего мира от «коричневой чумы» ХХ века.

Ведь только с августа по октябрь 1942 г. в Германии по подозрению в принадлежности к советской разведке были арестованы 130 человек. 49 из них были казнены в декабре того же года.

Помимо этого в Бельгии, Голландии и Франции также были арестованы более 100 человек.

В Брюсселе нелегальную резидентуру РУ РККА возглавлял разведчик «Кент» - А.И.Гуревич, в Париже - Л. Треппер,

Помимо этого сохранились три резидентуры Р. Дюбендорфера («Сиси»), У. Кучински («Соня») и Ш. Радо («Дора») в Швейцарии.

Гуревич Анатолий Маркович (оперативный псевдоним «Кент»), (1913). С 1930 г. - в РККА. В 1937 -- 1938 гг. адъютант-переводчик начальника военно-морской базы в Картахене (Испания). По возвращению в СССР в конце 1938 г. становится сотрудников РУ ГШ РККА. С 1939 г. резидент военной разведки Брюсселе. В марте 1942 г. резидентура «Кента» была ликвидирована ГФП («гехаймнисе фиелдстаатсполицай», тайной полевой полиции, аналога гестапо, действовавшей на оккупированных германскими войсками территориях), и зондеркомандой Абвера «Роте капелла» («Красная капелла»), созданной для борьбы с советской разведывательной сетью в Европе, а сам он арестован был в ноябре. Центр не обратил внимания на условный сигнал «Кента» о том, что он вынужденно работает под контролем Абвера, участвуя в организованной им радиоигре.

Вот он - разрыв преемственности в ведении разведывательной работы и непосредственных связей с резидентурами, -- на который мы указали ранее, сыгравший столь трагическую роль в судьбах некоторых резидентов советской разведки!

Хотя, скажем прямо, объективно они оказались использованными противником для проведения дезинформационных мероприятий, хотя и не изменяли присяге, долгу и Родине!

Тем более, что НКВД стало известно об оперативной игре «Северный полюс», проводившейся в 1942 - 1944 годах, в результате которой Абвером был установлен полный контроль над руководимым британской разведкой голландским подпольем!

Это обстоятельство послужило в дальнейшем основанием для обвинения Гуревича в измене Родины. Однако и находясь под арестом и участвуя в оперативной игре Абвера, Гуревич завербовал руководителя зондеркоманды «Роте капелле» Х. Панвица, с которым явился в один из штабов РККА. В мае 1945 г. в Москве арестован, и в 1948 г. осуждения на 25 лет лишения свободы. 5 октября 1955 г. освобожден по амнистии. В июле 1991 г. - полностью реабилитирован.

В ноябре 2007 г. были опубликованы мемуары А.М.Гуревича «Разведка - это не игра».

Треппер Леопольд Захарович (1904 - 1982). Родившись в Польше, в 1924 г. эмигрировал в Палестину, где в 1928 г. избирается членом ЦК Компартии Палестины. С 1932 г. В Москве, окончил Коммунистический университет национальных меньшинств Запада (КУНМЗ) им. Ю.Ю.Мархлевского. С 1935 г. - сотрудник РУ РККА, с 1938 г. резидент в Бельгии, с 1940 г. - в Париже. Арестован в ноябре 1942 г., в сентябре 1943 г. бежал. В 1945 г. обвинен в измене Родине, осужден. Освобожден в 1954 г. С 1957 г. проживал в Польше, с 1973 г. - в Израиле. Автор воспоминаний «Большая игра», на основе которой в 2005 г. французскими кинематографистами был создан телесериал.

Дюбендорффер Рашель (1900 - 1973). Немка, с 1934 г. сотрудник ГРУ. В 1945 г. арестовывалась по обвинению в измене. С 1950 г. проживала в ГДР.

Вернер Рут (урожд. Кучински Урсула, оперативный псевдоним «Соня»), (1907 - 2000), полковник ГРУ. С 1926 г. член КПГ. В 30-е годы на оперативной работе в Китае, Маньчжурии, Польше, Швейцарии, Англии. С 1950 г. проживала в ГДР. Автор воспоминаний «»Соня» рапортует....».

Радо Шандор (1899 - 1981), крупный венгерский ученый, географ. С 1918 г. член Венгерской компартии, участник Венгерской Советской республики, после поражения которой с 1919 г. в эмиграции в Вене. С 1921 г. - сотрудник Коминтерна, с 1925 г. на работе в Берлине, с 1933 г. - во Франции. С 1935 г. - сотрудник IV (Разведывательного) управления Генштаба РККА.

С 1936 г. - резидент военной разведки в Швейцарии. В 1945 г. - репрессирован, в 1955 г. освобожден из заключения, жил в Будапеште. Автор воспоминаний «Под псевдонимом «Дора».

Нарушая здесь хронологический порядок нашего повествования, подчеркнем, однако, что безусловная часть вины за необоснованные осуждения резидентов лежит как на тогдашнем руководстве ГРУ Министерства обороны СССР - И.И. Ильичеве и Ф.Ф.Кузнецове, не смогшем (или не пожелавшем?) объективно разобраться в отнюдь непростых «делах» резидентов Ш. Радо, А.М. Гуревича, Р. Дюбендорффер, Л.З. Треппера.

Хотя на его исходе сказывалось в равной мере убеждение в их виновности как самого генералисимусса Сталина, так и его любимца В.С. Абакумова, сначала руководившего военной контрразведкой НКО «Смерш», а затем - с 16 марта 1946 г. - Министерством государственной безопасности СССР, в ведении которого находилось как оперативное обслуживание ГРУ, так и следствие по делам о шпионаже и переходе на сторону врага.

В отличие от П.М.Фитина, Абакумов не посмел выступить против мнения Сталина.

И, пожалуй, самое трагичное в истории разгрома советской разведки в предвоенный период заключается в том, что вместе с ликвидацией в 1939 - 1940 гг. секретной базы организации отпора врагу в случае агрессии против СССР, созданной усилиями И.Г. Старинова по линии военной разведки и Я.И.Серебрянского по линии НКВД, были уничтожены и подготовленные ими кадры для нелегальной зафронтовой работы в тылу противника в случае оккупации советской территории, что расценивалось как предательство, паникерство и трусость.

Старинов Илья Григорьевич (1900-2000), полковник. В РККА с 1918 г.. Участник Гражданской войны 1918-1920 гг., войны в Испании 1936-1939 гг., Финской войны 1939-1940 гг., Великой Отечественной войны.

В 1941-1945 годах был консультантом 4 Управления НКВД СССР, в 60-е годы - один из создателей и преподаватель Курсов усовершенствования оперативного состава (КУОС) КГБ, где готовились сотрудники спецподразделений КГБ СССР. (Подробнее см.: Попова А.Ю., Цветков А.И. Бог диверсий : профессор русского спецназа Илья Старинов. М., 2004).

Серебрянский Яков Исаакович (1892 - 1956), полковник. В органах ВЧК с 1920 г. С 1926 г. - начальник Группы специальных операций ИНО ОГПУ. В ноябре 1938 г. арестован по обвинению «в сотрудничестве с иностранными разведками», приговорен к высшей мере наказания в июле 1941 г. Освобожден в августе 1941 г. Л.П.Берией по прямому указанию И.В.Сталина. В 1941-1945 гг. - начальник направления в 4 управлении НКВД СССР. Повторно арестован в августе 1953 г. как «пособник Берии». Умер на допросе в кабинете следователя в Бутырской тюрьме. В 1972 г. полностью реабилитирован.

Всего же, как было подсчитано историком М. Улем, к началу 1940 г. из 322 руководителей центрального аппарата НКВД СССР и республиканских наркоматов и областных управлений внутренних дел был арестован 241 человек или 75% руководящего состава.

О масштабах репрессий в органах безопасно свидетельствуют данные об убыли сотрудников ГУГБ НКВД СССР с 1 октября 1936 по 1 января 1938 г., приводимые историографами ФСБ России.

Из 24 500 сотрудников ГУГБ за этот период выбыло 5 898 человек, или почти четверть его кадрового состава. При этом были арестованы 1 373 человека, 153 из них - работники центрального аппарата ГУГБ.

Из 1 220 арестованных работников периферийных органов ГУГБ НКВД обвинения в контрреволюционной деятельности были предъявлены 884.

По должностному положению арестованные составляли:
- наркомы, начальники УНКВД, их заместители и помощники - 59;
- начальники отделов УГБ, их заместители и помощники - 98;
- начальники ОКРО, ГОРО, их заместители и помощники - 23;
- начальники райгоротделений, начальники отделений,
их заместители и помощники - 351;
- оперуполномоченные и помощники оперуполномоченных - 485,
- другие сотрудники - 204.
За этот период только в Контрразведывательном отделе центрального аппарата были арестованы 20 сотрудников ранга начальников отдела и отделений, 26 их заместителей и помощников, то есть практически трижды произошло обновление руководящего состава контрразведки страны.

Для восполнения кадровой убыли в марте 1938 г. на работу в органы ГУГБ по «партийному набору» были направлены около 800 коммунистов и комсомольцев. После окончания трехмесячных курсов они вливались в чекистские коллективы. 200 выпускников Центральной школы НКВД, направленные в разведку, прошли дополнительно 6-ти месячное обучение в ШОН (Школе особого назначения НКВД СССР), праобразе Института КГБ СССР им. Ю.В. Андропова, на базе которого в 1992 г. была создана Академия внешней разведки.

Не менее 60% cотрудников контрразведывательных подразделений в Москве и на периферии составляли вновь пришедшие сотрудники.

Была полностью нарушена преемственность поколений, утрачен опыт оперативной работы, контрразведывательное мастерство, оперативные позиции, профессионализм кадров.

Многие оперативные работники осуждались за "причастность к заговору в органах НКВД", изобретенному Ежовым. Основанием являлась критика и протесты против утверждавшихся методов оперативной и следственной работы. Таким образом, чекисты сами становились жертвами репрессий, при этом ответственность за массовые репрессии впоследствии была возложена Берией и другими на самих работников НКВД, представлялась как результат "деятельности врагов народа", пробравшихся в НКВД.

В коллективах подразделений ГУГБ формировалась атмосфера подозрительности и недоверия, сковывавшая инициативу работников, порождавшая стремление перестраховаться, придержать собственное мнение.
Сам факт длительной работы в органах ВЧК-ОГПУ-НКВД становился поводом для подозрительности и репрессий, либо "за шпионаж" и "связь с врагами народа", а в действительности как нежелательных свидетелей произвола и беззаконий.

В 1933-1938гг. репрессии осуществлялись в том числе по обвинениям "в проведении незаконных репрессий по заданию иностранных разведок в целях компрометации линии партии путем расправы с невинными людьми".

Впоследствии Ежов заявлял: "Я почистил 14 тысяч чекистов. Но огромная моя вина заключается в том, что я мало их почистил... Кругом меня были враги народа, мои личные враги..." (Лубянка, 2. Из истории отечественной контрразведки. М., 2007, с. 204).

О размахе "внутренних" репрессий в НКВД свидетельствует тот факт, что только в 1934-1939 годах за "контрреволюционные преступления" были расстреляны 21 880 бывших и действовавших сотрудников органов безопасности (Крючков В.А. Личное дело. Часть первая. М., 1996, с. 402).

Естественно, что подобный вал репрессий оказывал крайне тяжелое воздействие не только на органы НКВД, но и на все общество.

Принятое 17 ноября 1938 г. совместное постановление ЦК ВКП(б) и СНК "Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия" перекладывало ответственность за массовые репрессии с их вдохновителей и организаторов на исполнителей.

В нем, в частности, говорилось: "...работники НКВД совершенно забросили агентурно-осведомительную работу, предпочитая действовать более упрощенным способом, путем практики массовых арестов, не заботясь при этом о полноте и высоком качестве расследования... отвыкли от кропотливой, систематической агентурно-осведомительной работы...

Органы Прокуратуры со своей стороны не принимают необходимых мер к устранению этих недостатков, сводя, как правило, свое участие в расследовании к простой регистрации и штампованию следственных материалов... не только не устраняют нарушений революционной законности, но фактически узаконивают эти нарушения.

Все эти отмеченные в работе органов НКВД и Прокуратуры совершенно нетерпимые недостатки были возможны только потому, что пробравшиеся в органы ... враги народа всячески пытались оторвать органы НКВД и Прокуратуры от партийных органов, уйти от партийного контроля и руководства, а тем самым облегчить себе и своим сообщникам возможность продолжения своей антисоветской подрывной деятельности. Они сознательно извращали советские законы, совершали подлоги, фальсифицировали следственные дела." (Цитируется по: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945гг. Том I. Книга I. М., 1995, с. 5).

Однако о том, что дела обстояли далеко не так, свидетельствует следующая шифртелеграмма, направленная ЦК ВКП(б) 10 января 1939 г. секретарям обкомов и крайкомов, в ЦК компартий республик СССР, а также наркомам и начальникам управлений НКВД: "...ЦК ВКП(б) разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП(б)... Известно, что все буржуазные разведки применяют физическое воздействие в отношении представителей социалистического пролетариата и притом применяют его в самых разнообразных формах. Спрашивается, почему социалистическая разведка должна быть более гуманна в отношении заядлых агентов буржуазии, заклятых врагов рабочего класса и колхозников. ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружившихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод" (Цитируется по: Известия ЦК КПСС. М., 1989, № 3, с. 145).

Назначенный 25 ноября 1938 г. наркомом внутренних дел Л.П.Берия должен был исправить наиболее вопиющие преступления и ошибки своего предшественника. При нем прошли первые реабилитации невинно осужденных лиц. В то же время "за допущенные ошибки и нарушения законности" были осуждены к высшей мере наказания Ежов и его заместители Агранов, Фриновский, Берман, Прокофьев, Жуковский, Заковский. Также был расстрелян ряд действовавших и бывших руководителей ГУГБ и ОГПУ - А.Х.Артузов, М.И.Гай, В.А.Кишкин, Л.Г.Миронов, Г.И.Бокий, Г.А.Молчанов, К.В.Паукер, В.А.Балицкий, А.Г.Белобородов, Г.С.Мороз, М.И.Лацис, И.А.Акулов, С.А.Мессинг, Я.Х.Петерс, М.А.Трилиссер, И.С.Уншлихт и многие другие.

На XYIII съезде ВКП(б) в марте 1939 г. массовые репрессии и разного рода "чистки" были подвергнуты критике, что и привело к окончательному развенчанию мифа о "железных Ежовых рукавицах", давивших "гадину контрреволюции".

В решениях съезда был записан тезис о том, что основные усилия социалистической разведки, как тогда именовали органы госбезопасности, должны быть направлены не внутрь страны, а на борьбу с иностранными спецслужбами.

В связи с явным усложнением международной обстановки, особенно в Европе, ростом внешней угрозы безопасности страны, существенным возрастанием объема разведывательных задач, к 1939 г. был значительно увеличен разведывательный, 5-й отдел ГУГБ, в котором теперь трудились 225 штатных и 8 664 нештатных сотрудника.

Конкретнее о некоторых итогах работы внешней разведки НКВД мы расскажем далее.

Возвращаясь к реорганизациям органов госбезопасности в предвоенные годы, следует отметить, что к январю 1940 г. штат центрального аппарата ГУГБ, с учетом Главного экономического, Транспортного управлений, Следственной части и некоторых других подразделений к январю 1940г. составлял 2 689 гласных и 11 637 негласных сотрудников.

При очередной реорганизации, произошедшей 3 февраля 1941 г., оперативно-чекистские подразделения были выделены из НКВД в самостоятельный наркомат государственной безопасности. Но в связи с начавшейся войной, 20 июля 1941 г. оба наркомата вновь были объединены в НКВД.

Стратегические просчеты

Одним из важнейших является вопрос о степени осведомленности советского руководства о подготовке Германии к нападению на СССР, а также о предпринимавшихся в этой связи мерах.

Понятно, что сообщения об усилении германской военной группировки в Восточной Пруссии, Генерал-губернаторстве (оккупированной Польше), Словакии, Румынии и Финляндии объективно составляли основной поток информации о действиях Германии на территории сопредельных государств.

Наиболее интенсивно, как о том свидетельствуют опубликованные документы НКВД -- НКГБ , информация о подготовке Германии к нападению на СССР стала поступать с начала июля 1940 года, когда вермахт, после разгрома Франции, активизировал переброску боевых частей к границам Советского Союза.

Так, еще 9 июля 1940 г., задолго до утверждения Гитлером известной директивы N 21 ("Барбаросса"), начальник 5-го отдела ГУГБ П.М. Фитин направил в Разведуправление РККА письмо с просьбой - дать оценку материалам о подготовке Германии к войне против СССР.

В ответном письме РУ ГШ РККА от 7 августа 1940 г. подчеркивалось: "Сведения о перебросках германских войск в восточном направлении представляют интерес и являются ценными. В основном они подтверждают имеющиеся у нас данные, а в некоторых случаях почти дублируют их. В дальнейшем желательно получить освещение следующих вопросов...".

В тот же день в соответствии с высказанной просьбой заместитель развупраления ГУГБ дал указание: "Вопросник срочно направить наркомам в Киев, Минск, начальнику УНКВД по Ленинградской области, а также начальникам ГУПВ, ГТУ (Главного транспортного управления НКВД) с просьбой ориентировать закордонную агентуру на добывание новых сведений о военных приготовлениях немцев на территории генерал-губернаторства...".

(Здесь и далее приводимые документы опубликованы в сборнике: Органы государственной безопасности СССР в Великой Отечественной войне. 1941-1945гг. М., Том I, 1995).

Подобный обмен разведданными между ГУГБ НКВД и РазведУправлением РККА продолжался и далее. Однако отметим, что ряд сообщений органов НКВД-НКГБ направлялся только И.В. Сталину и В.М. Молотову, минуя как Разведуправление, так и Генеральный штаб РККА.

Как отмечал по этому поводу в 70-е годы Г.К.Жуков, не вся, добываемая даже по линии военной разведки, информация поступала руководству Генштаба. Начальник Разведуправления НКО СССР Ф.И. Голиков стремился докладывать ее сначала напрямую Сталину, а последний оценивал ее, опираясь при этом на мнение Л.П. Берии.

Только та информация, которая вызывала у Сталина полное доверие, считалась "проверенной" и представлялась Жукову, как начальнику ГШ РККА. (Об этом же писал в своих воспоминаниях и бывший в то время начальником Информационного отдела Разведывательного управления РККА В.А. Новобранец).

Приведем следующий любопытный факт.

11 марта 1941 г. НКГБ СССР сообщал в ЦК ВКП(б) и СНК, то есть И.В.Сталину, о том, что 6 марта английский посол в СССР Криппс провел своеобразную пресс-конференцию.

Предупредив присутствовавших на ней корреспондентов английских и американских газет о том, что "его информация носит конфиденциальный характер и не подлежит использованию для печати", в частности, Криппс заявил: "советско-германская война неизбежна. Многие надежные дипломатические источники из Берлина сообщают, что Германия планирует нападение на Советский Союз в этом году, вероятно, летом... Другая причина, по которой советско-германская война должна начаться в этом году, заключается в том, что Красная Армия все время крепнет, тогда как мощь германской армии, если война с Англией затянется, будет ослаблена. Поэтому Гитлеру выгоднее попытаться сломить Красную Армию до того, как будет закончена ее реорганизация".

Отвечая на вопросы, Криппс заявил, что германский генеральный штаб убежден, что Германия в состоянии захватить Украину и Кавказ вплоть до Баку, за 2 -- 3 недели.

Можно предположить, что "пресс-конференция" была организована британским послом как дополнительный канал доведения этой информации до Сталина после ряда официальных попыток руководства Великобритании и США предупредить советское руководство о готовящейся агрессии Германии.

В статье «Барбаросса» авторитетной во всем мире "Энциклопедии шпионажа" ее авторы Норман Полмар и Томас Б. Ален пишут:

«у американского и британского руководства имелась полная информация о планировавшемся нападении Германии на Советский Союз... К середине 1940 г. британская разведка стала получать многочисленные подтверждения подготовки Германии к войне с Советским Союзом.... В официальном справочнике «Британская разведка во второй мировой войне» (British Intelligence in the Second World War, 1979) Ф. Гарри Хинсли и его соавторы отмечают, что .... 3 апреля премьер-министр Великобритании У. Черчилль послал первое и единственное свое предупреждение советскому лидеру». (Энциклопедии шпионажа. М., 1999, сс. 79 - 80. Также см. Ричелсон Дж. Т. История шпионажа ХХ века. М., 2000, с. 149 - 150).

Однако эта попытка вызвала у Сталина реакцию скорее обратную ожидавшейся в Великобритании, лишь усилив его подозрительность в отношении подлинных намерений Великобритании и США.

Слухи о предстоящем нападении Германии на СССР, появившиеся еще в феврале 1941 г. среди дипломатического корпуса в Москве были настолько распространены, что военно-морской атташе Германии Баумбах был даже вынужден направить 24 апреля 1941 г. своему руководству следующую шифртеграмму:

"1. Циркулирующие здесь слухи говорят о якобы существующей опасности германо-советской войны, чему способствуют сообщения проежающих через Германию.
2. По сведениям советника итальянского посольства, британский посол называет 22 июня как дату начала войны.
3. Другие называют 20 мая.
4. Я пытаюсь противодействовать слухам, явно нелепым".

До сих пор многие задаются вопросом: почему же Сталин, располагая информацией об агрессивных намерениях гитлеровской Германии, не принял адекватных мер для организации обороны страны?

На наш взгляд, одна из причин этого коренится в особенностях человеческой психологии. Точнее, в том феномене, что получил у прогнозистов название "эффекта Эдипа". Суть его состоит в том, что, стремясь избежать нежелательных последствий, человек неосознанно лишь ускоряет их неизбежное приближение.

Конкретно в анализируемой ситуации, он связан с тем, что на протяжении длительного периода времени - более 7 месяцев, еще до официального утверждения Гитлером директивы N 21 «План "Барбаросса", в разведывательных донесениях в Москву фигурировали разные даты начала военных действий.

Если в сообщениях 1940 г. указывалось начало следующего года, то в последующих - его весна, затем - март-апрель. Наконец, в сообщениях появляются - май, конкретно - 15 мая. Как известно, накануне последней даты - 5 мая в Кремле состоялось известное выступление И.В.Сталина перед выпускниками военных Академий столицы. В котором была подчеркнута вероятность близкой войны.

Подобные, объективно обусловленные, многочисленные переносы даты дня "Д", чисто психологически, не могли не породить у Сталина, как у любого другого человека на его месте, иллюзии безопасности, уверенности в том, что ожидаемый нежелательный вариант развития событий "не наступит и на этот раз". Особенно если самому не пытаться их ускорить, не спровоцировать развитие нежелательных событий собственными активными действиями. Отсюда - и известное "Заявление ТАСС" от 14 июня 1941 г. о советско-германских отношениях.

По-человечески понятно, что Сталин стремился таким образом отсрочить военный конфликт, надеясь, что планы Гитлера могут измениться под воздействием каких-либо привходящих внешних обстоятельств, например, начала британского наступления. И немедленного вооруженного конфликта удастся вновь избежать. Известно, например, что дата нападения на СССР в начале мая была изменена ввиду начала агрессии против Югославии, которая ранее не входила в планы Гитлера.

В связи с появившейся в 80-х годах и ныне весьма популярной в некоторых кругах "версией" перебежчика В.Резуна (пишущего под звучным псевдонимом "В. Суворов") относительно начала Великой Отечественной войны, отметим два важнейших обстоятельства.

Во - первых, отсутствие упоминаний о якобы "вскрытых планах" военного "нападения со стороны СССР на Германию» в "Военном дневнике" начальника штаба сухопутных войск вермахта Ф.Гальдера.

Во - вторых, то обстоятельство, что информация о военных приготовлениях Германии к вероломному нападению на СССР имеется в дипломатических, военных и разведывательных архивах США и Великобритании, а также давно введена в научный оборот.

В этой связи распространение "версии" Резуна объясняется только исключительно политическими, идеологическими и пропагандистскими соображениями психологических операций "холодной войны".

Остается только сожалеть и недоумевать по поводу того, что эта фальшивка, неоднократно разоблаченная, до сих пор пользуется спросом и способна вызывать интерес и внимание к себе.

Среди многочисленных сообщений о германских военных приготовлениях у советских границ за период с 15 по 21 июня 1941 г., наибольший интерес представляет "Календарь сообщений агентов берлинской резидентуры "Корсиканца" и "Старшины" с 6 сентября 1940 по 16 июня 1941 года".

Поскольку его роль в истории и страны, и органов безопасности, советской разведки чрезвычайно велика, расскажем о нем подробнее. А предистория его появления такова.

16 июня, ознакомившись с очередными разведывательными донесениями из Берлина, Сталин вызвал к себе наркома госбезопасности В.Н.Меркулова и начальника внешней разведки НКГБ П.М.Фитина.

Генсека интересовали подробности об источниках берлинской резидентуры НКГБ "Старшине" и "Корсиканце". Отвечая на вопросы, Фитин объяснил, почему разведка им доверяет. Завершая беседу, Сталин заметил: "Идите, все уточните, еще раз перепроверьте эти сведения и доложите мне".

Выполняя указание Сталина, "немецкое" отделение разведки и подготовило к 19 июня указанный "Календарь ...", включая в него сообщения этих агентов с 6 сентября 1940 г. по 16 июня 1941 г.

Под псевдонимом «Старшина» советской разведке был известен обер-лейтенант люфтваффе Харро Шульце-Бойзен (1909 - 1942).

А «Корсиканцем» был Арвид Харнак (1901 - 1942), референт министерства экономики Германии, с 1935 г. поддерживавший связь с советской разведкой. Оба они были арестованы в сентябре 1942 г. и в декабре того же года казнены.

В октябре 1969 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР боевыми орденами была награждена «группа немецких граждан за активное участие в борьбе против фашизма, помощь Советскому Союзу в период Великой Отечественной войны и проявленные при этом мужество, инициативу и стойкость». Из 32 человек 29 были награждены посмертно. А.Харнак и Х.Шульце-Бойзен были награждены орденами Боевого Красного знамени.

В этом документе, подготовленном заместителем начальника «немецкого» отделения Зоей Ивановной Рыбкиной, ставшей позднее известной писательницей Зоей Воскресенской, были сконцентрированы все основные донесения, предупреждавшие о подготовке к войне. Следует также особо подчеркнуть, что информация "Старшины" и "Корсиканца" подтверждалась также и многочисленными сообщениями иных источников НКГБ, как разведывательными, так и контрразведывательными, а также данными разведотделов пограничных войск НКВД СССР.

Так что лишь отчасти прав И.А. Дамаскин, объективно констатируя, что «...ни в одной из советских разведывательных служб не было аналитического подразделения, а тем более не было органа, который мог бы на основании всех имеющихся данных представить ему глубоко обоснованное заключение с четким и прямым ответом на вопрос: начнется ли война и когда?».

В данном конкретном случае - анализе сообщений берлинской резидентуры НКВД - НКГБ, такая работа была проделана и ответ был дан.

Кстати, и само отсутствие аналитической службы в разведке - не столько беда, сколько вина самого Сталина. Впрочем, как и Берии, Меркулова и Голикова.

20 июня "Календарь..." был передан П.М.Фитиным наркому госбезопасности для повторного доклада Сталину. Однако, опасаясь отрицательной реакции генсека, Меркулов отказался его подписать и направить в Кремль.

22 июня "Календарь" был возвращен Фитиным начальнику немецкого отдела разведки П.М.Журавлеву с резолюцией: "Журавлеву. Имейте у себя. П.Ф. 22.VI".

Достаточно долго, до июня 1991 года, об этом документе вообще не было известно. Однако он, по-видимому, спас жизни многим разведчикам, доказавшим как свой высокий профессионализм, преданность Родине, так и свою "невиновность" в стратегическом просчете, допущенном высшим политическим руководством страны.

Подчеркнем также, что в 2008 г. был опубликован «Перечень донесений военной разведки о подготовке Германии к войне против СССР (январь -- июнь 1941 г.). (См.: Военная разведка информирует: Документы Разведывательного управления Генштаба РККА январь 1939 - июнь 1941 г. М., 2008, сс. 701 - 712).
По сути дела, его назначение аналогично «Календарю сообщений «Корсиканца»...», однако составлен он был после 22 июня...

Так что вряд ли возможно столь однозначно, как это делает И.А.Дамаскин, всю вину возлагать на советскую разведку.

В целом же ныне опубликованные документы советской ра